Еще с библейских времен человек-зверь начал восхищаться теми, кто представляет его на подмостках истории; в те времена они были известны как воины-одиночки. Перед тем, как разыгрывалось военное действие, каждая сторона посылала вперед своего борца-чемпиона. Голиаф был защищен такой прочной броней, что никто из израильтян не смог первое время к нему даже подступиться. В конце концов молодой незнакомец Давид вызвался быть добровольцем. Он отказался от предложенной ему брони Царя Саула и сказал, что предпочитает передвигаться налегке и быстро. И поспешил убить Голиафа из пращи. В этот момент армия филистимлян запаниковала. Поражение великого чемпиона было для них знаком господним. Они бежали, израильтяне преследовали их и убивали. Это представление о суррогате, чемпионе, который может представлять целый народ, дает людям возможность победно ликовать, когда он одерживает победу, и вводит всех в депрессию своим поражением, сохраняется на протяжении тысячелетий. https://theoryandpractice.ru/posts/8133-human-beast?utm_medium=search&utm_source=tnp
Для примитивного человека мир полон демонов и таинственных сил, которых он боится; для него вся природа одушевлена этими силами, которые на самом деле не что иное, как его собственные внутренние силы, спроецированные во внешний мир. Христианство и современная наука дедемонизировали природу, что означает, что европейцы последовательно вбирают демонические силы из мира в самих себя, постоянно загружая ими свое бессознательное. В самом человеке эти демонические силы восстают против кажущейся духовной несвободы христианства. Демоны прорываются в искусство барокко: позвоночники изгибаются, обнаруживаются копыта сатира. Человек постепенно превращается в уробороса, уничтожающего самого себя, в образ, с древних времен являвшийся символом человека, одержимого демоном. Первым законченным примером этого типа является Наполеон.
Немцы проявляют особенную слабость перед лицом этих демонов вследствие своей невероятной внушаемости. Это обнаруживается в их любви к подчинению, в их безвольной покорности приказам, которые являются только иной формой внушения. Это соответствует общей психической неполноценности немцев, следствием их неопределенного положения между Востоком и Западом. Они единственные на Западе, кто при общем исходе из восточного чрева наций оставались дольше всех со своей матерью. В конце концов они отошли, но прибыли слишком поздно, тогда как мужик (the mujik) не порывался освободиться вообще. Поэтому немцев глубоко терзает комплекс неполноценности, который они пытаются компенсировать манией величия: "Am deutschen Wesen soll die Welt genesen" [Приблизительный перевод: "Немецкий дух спасет мир". Это нацистский лозунг, заимствованный из поэмы Эммануэля Гейбеля (1815-1884) "Признание Германии". Строки из Гейбеля стали известны с тех пор, как их процитировал Вильгельм II в своей речи в Мюнстере в 1907 году], – хотя они не чувствуют себя слишком удобно в собственной шкуре! Это типично юношеская психология, которая проявляется не только в чрезвычайном распространении гомосексуальности, но и в отсутствии образа anima в немецкой литературе (великое исключение составляет Гете). Это обнаруживается также в немецкой сентиментальности и "Gemuetlichkeit" [Уют, приятность], которые в действительности суть ничто иное, как жестокосердие, бесчувственность и бездушие. Все обвинения в бездушии и бестиальности, с которыми немецкая пропаганда нападала на русских, относятся к самим немцам; речи Геббельса не что иное, как немецкая психология, спроецированная на врага. Незрелость личности ужасающим образом проявилась в бесхарактерности немецкого генерального штаба, мягкотелостью напоминающего моллюска в раковине.
Германия всегда была страной психических катастроф: Реформация, крестьянские и религиозные войны. При национал-социализме давление демонов настолько возросло, что человеческие существа, подпав под их власть, превратились в сомнамбулических сверхчеловеков, первым среди которых был Гитлер, заразивший этим всех остальных. Все нацистские лидеры одержимы в буквальном смысле слова, и, несомненно, не случайно, что их министр пропаганды был отмечен меткой демонизированного человека – хромотой. Десять процентов немецкого населения сегодня безнадежные психопаты. http://www.psychologies.ru/self-knowledge/smysl-zhizni/karl-gustav-yung-poslevoennyie-psihicheskie-problemyi-germanii/
Тут нужно отметить, что большинство, встречая знакомых на улице, не пытается поговорить с ними о новых научных открытиях и острых социальных вопросах. Люди обсуждают погоду, цены на бензин, характер начальника и другие малозначимые вещи. Разговоры о ерунде на самом деле куда важнее, чем кажется – в эти моменты зеркальные нейроны активны, и люди, обсуждая мелочи, тем самым говорят друг другу о своей эмпатической связи, о способности сопереживать и разделять чувства. Им не нужно понимать это на сознательном уровне, они чувствуют это и так.
А вот социофобы – не чувствуют. Они искренне уверены, что разговоры в курилке о насморке детей и выборе подарков на день рождения не стоят того, чтобы в них участвовать, и демонстрируют только общую глупость тех, кому они интересны.
Разумеется, болтовня о разных мелочах может казаться скучной и не социофобам. Но только они видят в ней доказательство собственной непохожести на окружающих. http://theoryandpractice.ru/posts/8526
Психологи из Университета штата Пенсильвания предложили собственную, третью теорию формирования воспоминаний. Ученые связали ее с ожиданиями от получаемой информации пользы в будущем. Исследователи представили результаты работы в последнем номере журнала Cognition, а кратко о них сообщается на сайте университета.
В ходе длительной работы по изучению показателей детской успеваемости канадские исследователи из Университета Конкордия пришли к выводу, что в школе намного лучше учатся те, чью память начали развивать еще в двухлетнем возрасте. В свою очередь, хорошая успеваемость порождает интерес к дальнейшей учебе, считают канадцы. Результаты исследований были опубликованы в журнале Intelligence и на сайте Университета Конкордия.
Кроме того, работе мозга способствуют и физические нагрузки – об этом исследователям известно уже давно. Один из авторов работы, Линда Пагани, советует проводить дыхательную гимнастику с детьми дошкольного и младшего школьного возраста. Учащимся более старших классов для улучшения концентрации внимания и быстрого запоминания рекомендуется играть в футбол, баскетбол или прыгать через скакалку. http://www.gazeta.ru/science/2016/03/30_a_8150297.shtml
– Переворот 1991 года произошел совсем не потому, что кто-то ходил на какие-то там митинги. Просто Бобик сдох, и голос его тут же стал совещательным. В это пока трудно поверить, но на наших глазах этот голос тоже теперь становится совещательным. Потому что общественный договор, который Бобик заключал: кто девушку ужинает, тот ее и танцует – прерван. Причем не по вине общества. И возобновить его невозможно: когда ужинать не на что, вряд ли девушка захочет танцевать. https://meduza.io/feature/2016/02/04/ne-nado-dumat-chto-bolshinstvo-rossiyan-gopniki
И, как оказалось, анализ подобных "социальных угроз" в мозге просчитывается по особому алгоритму – но не у всех людей, а у тех, у кого повышена общая тревожность. Об этом в своей статье в eLife пишут французские исследователи из Высшей нормальной школы. Они показывали нескольким добровольцам изображения других людей, чьи лица в некоторых случаях были изменены так, чтобы на них читался страх или злость; причём в некоторых случаях злое выражение лица повторялось буквально, но разным было направление взгляда.
Обычно, когда мы смотрим на чьё-то лицо, в нашем мозге включается область, которая относится к сенсорной сфере и которая специализируется именно на распознавании чужой внешности. В случае, если смотрящий был достаточно спокойным человеком, то и гневные лица, и обычные он "рассматривал" с помощью одной сенсорной зоны. Если же участник эксперимента сам по себе был не слишком спокойным, если у него, как мы сказали выше, была повышенная тревожность, то у него на злое выражение чужого лица реагировала, кроме сенсорной зоны, ещё и моторная, то есть та, которая отвечает за действие.
Реакция наступала скорее, если взгляд с фотографии был направлен прямо на смотрящего – в этом случае мозгу было достаточно 200 миллисекунд, чтобы осознать угрозу. Речь идёт именно о прямой угрозе, потому что на чужой страх (то есть на свидетельство о какой-то угрозе, которая напугала другого человека) такого быстрого ответа не было, и никакие дополнительные нейронные зоны не включались.
Авторы работы делают вывод, что именно добавочные нейронные ресурсы и непосредственный характер угрозы помогают нам так быстро (всего за 200 мс) понять, что нас ждут неприятности. Правда, тут ещё нужно быть самому внутренне неспокойным, но в некоторых случаях немного повышенная тревожность оказывается весьма кстати: несколько излишняя настороженность позволяет распознать опасность ещё до того, как она проявится. http://www.nkj.ru/news/27906/
Агрессия – один из базовых импульсов, определяющих нашу жизнь. Без нее наши предки не смогли бы добывать пищу и защищать свою жизнь, но когда речь заходит о выстраивании отношений в цивилизованном обществе, нас убеждают в том, что любую проблему можно решить мирным путем. Но подавленный гнев порой принимает очень странные формы. http://theoryandpractice.ru/posts/11544-passive-agressive
Вот, скажем, Андрон Кончаловский убежден, что "великое предназначение России – спасти Европу от идеологического и культурного распада". А есть еще Дмитрий Быков, уверенный, что и сама Россия спасется только в обретении мирового лидерства. И еще есть тоскующий по советским временам идеолог Кургинян, полагающий, что Россия обречена на новое первопроходчество, для чего не годится ни модерн, ни постмодерн, а нужен сверхмодерн, никому, кроме нее, не доступный. Быков ассоциируется с Болотной площадью, Кургинян с Поклонной горой, но ментальный организм у них устроен сходным образом, и больным они его не ощущают.
А еще в последнее время появились люди, которые на европейский тренд Украины отреагировали хоть и одобрительно, но и с поправкой насчет того, что России предстоит не просто двигаться в Европу, а двигаться в нее с опережением Европы, ведя ее (и, разумеется, Украину тоже) за собой. Если спросите, а что в стране и людях, в ней живущих, наличествует такое, что позволяет им претендовать на лидерство, они скажут, что первопроходчество, игра на опережение и есть ментальный народный код России, не считаться с которым – значит не считаться с культурной реальностью. И получается, что больны головой не они, а те, кто думает иначе.
Я-то, правда, полагаю, что первопроходческая ментальность, дабы воплотиться в первопроходческую реальность, нуждается в первопроходце-диктаторе, которому ведомо, к какой цели и какими путями вести за собой первопроходцев рядовых. То есть у него должна быть универсальная идея, позволяющая играть на глобальное опережение. У диктаторов ХХ века такая идея была. Нынешние идеологи первопроходчества ее придумать не могут, а могут лишь к ее придумыванию призывать. И это, может быть, не так уж и плохо. Может быть, это единственное пока свидетельство того, что поддерживать наличную норму здоровья становится непросто. https://www.facebook.com/igor.klymakin/posts/849019955218467
Серыми клубами тумана на страну опускается безумие. Обыкновенное, злокачественное. В психиатрическом смысле.
В самом широком спектре проявлений, от олигофрении и алкоголизма до рафинированной паранойи. Вообще-то психиатры считают, что олигофрен не может быть шизофреником (ну разве что в редчайших случаях). Олигофрен, особенно если в нетяжелой степени, то есть так называемый дебил, – это человек интеллектуально ограниченный, туго соображающий, но зато с крепкой практической хваткой, неплохо общается. А шизофреник витает в облаках, выстраивает утонченные бредовые системы, улавливает связь между мигающей лампой в окне напротив и последней резолюцией американского конгресса, зато насчет заработать на жизнь или наладить отношения с соседями у него полный швах.
Но если внутри одного человека дебильность и шизофрения сочетаются с трудом, то внутри целого общества – очень легко. Они даже помогают друг другу. Чем тупее и ограниченнее большой человеческий коллектив, тем легче его заразить шизофреническими фантазиями.
Откуда же взялся этот дебильно-паранойяльный вирус?
Директор Института экономики РАН Руслан Гринберг, отвечая на вопрос о возможностях авторитарной модернизации, ответил примерно следующее: "Да, авторитарная модернизация возможна. Но она бывает эффективной тогда, когда власть вкладывает много средств в науку и культуру, строит университеты, исследовательские центры. Поэтому второе поколение авторитарной модернизации – это, как правило, высокообразованные люди, ценящие культуру, и они начинают требовать большей свободы, демократии, требовать перемен в типе управления страной".
И ведь действительно. Наши "шестидесятники", а также люди семидесятых и восьмидесятых годов, те, кто бескровно сверг коммунистический тоталитаризм, – это дети послевоенной модернизации, дети атомной бомбы, космоса и гидростанций, дети Физтехов, Зеленоградов, Академгородков и Байконуров.
Десятки, а может, и сотни тысяч высокомотивированных интеллектуалов задавали тон в обществе, создавали атмосферу разумности, рациональности, утверждали ценность позитивного знания, научного эксперимента, поиска истины.